Поэма была напечатана в журнале «Техника — молодежи» (номер 1 за 1971 год) с незначительными сокращениями. С английского перевел Юрий Медведев.

Едва настанет ночь, он выплывает
Из сумрачных глубин воспоминаний
И плещется в безмолвных волнах сна.
Как древо многоцветное, маячит
Его фонтан тяжелый...

Белый Кит,
Забытый всеми Моби Дик великий.

Я с ним плыву, ныряю, обретаю
Подводные виденья,
Я брожу
Средь грохота бесшумного проливов,
Приливов и отливов,
Средь течений
Неведомых,
Смерчей, водоворотов
Диковинных...
И медленно к рассвету
За мной вослед всплывает Моби Дик.
И бледными, печальными глазами
В меня он вглядывается,
Как будто
В намеренье изречь:
"Душа твоя
в извечном противостоянье с плотью,
А плоть твоя в извечном противленьи
Стихии океанской...
Пусть навеки
Канатами железных волн прикручен,
Прикован к суше дикий океан, -
Он весь мои владенья,
А земля
Тебе принадлежит.
Противоборство
Земли и моря,
Противостоянье
Волны и берега
Воистину являют
Издревле, с незапамятных времен
Волшебную картину мирозданья,
Гармонии вселенской торжество.

Сколь долго ты был немощен, ничтожен:
Морскою тварью был, тритоном, рыбой,
Но, следуя неведомому зову,
Покинул лоно моря
И поплыл
По воздуху -
Между холмов, деревьев,
Снегов и радуг,
И - о чудеса! -
Нарек себя на суше человеком,
Став продолженьем Белого Кита.

Я, Моби Дик великий, завершенье
Круговорота бытия.
Я эхо,
Последний выдох тленья, увяданья.
Ты первый вздох начала всех начал,
Цветенье нескончаемое жизни.

Я сверстник моря.
Борозды судьбы
Начертаны на лбу моем покатом.
Издревле, с незапамятных времен
Я вкраплен в сумрак океана синий
И обречен на странствия -
В проливах,
В приливах и отливах.
Ты свободен!
Ты волен воспарить, как луч, иль птица,
Иль облако,
Ты властен заскользить
На крыльях над Землей.
Ты раздуваешь
В горниле пламень голубой,
И вмиг
Железный зверь
Тебя вздымает в небо,
В объятия вселенной.
Ты, дыша,
Несешься средь просторов бездыханных,
Космических,
Сквозь пустоту пространств.
Сквозь бездны, бездны ты летишь в ракете,
Обличьем столь похожий на меня,
На Белого Кита.
Твой звездный Моби Дик -
Весь средоточье пламени, и воли,
И кожи металлической,
Столь дивно
Фосфоресцирующей в недрах мрака,
Подобно океану пред грозой.

Плыви же, звездный Человек!
Плыви,
Пока вдали Земля не засияет
Звездой на манускрипте первозданном,
Раскрученном задолго до того,
Как раскрутились волны океана,
Задолго до того, как воспылали
Светила первобытного лучи
В глубинах первобытного горнила,
Дабы согреть невидимые руки.
Плыви же, Человек!
Я остаюсь.

Плыви и помни:
Старый мудрый Ной
Был брат мой, друг, собрат, единоверец.
(Забудь все сказки про его ковчег)
Ты заложи основы звездной жизни,
Стань праотцом ее,
Создай для странствий
Фосфоресцирующего Кита.
Проплавай сорок дней,
Иль сорок лет,
Иль сорок тысяч лет со звездным Моби
(Ты назовешь его Левиафаном!) -
И замерцает средь кромешной тьмы
Твоей мечты обетованный остров.
Сойди на берег,
Оплодотвори
Нетронутую почву,
Потом.
Кровью,
Слезами ороси ее,
Засей
Земными семенами
И колосья
По осени сожни на тучной ниве.
Живи! Расти могучих сыновей
И дочерей,
Что зачаты когда-то
В нетленных водах матери-Земли...

Плыви же,
Воплоти,
Восчеловечь
Бесчувственное, мертвое, слепое,
Сойди на берег,
Оплодотвори
Песок и камень...

Рано или поздно
Стихия, пробужденная тобой,
Родит героя,
Странника,
Скитальца
Средь звездных обиталищ беспредельных,
Взрастит собрата Белого Кита.

Плыви же, Человек!
И помни Моби,
Его тоску, мечту, любовь, страданья,
Светила первобытного лучи
В глубинах первобытного горнила.

Я умираю.
На костях моих
Взрастут цветы невиданных мечтаний.
Слова мои заплещут, как форель,
Поднявшаяся на холмы вселенной
Выметывать в потоках серебристых
Фосфоресцирующую икру.

Плыви!
И безымянные планеты
Земными именами нареки.

Плодись!
Расти могучих сыновей
И дочерей,
Что зачаты когда-то
В нетленных водах матери-Земли.
Пусть огласят их молодые крики
Десятки, сотни, тысячи парсек.

Отчаливай на звездном Моби Дике,
О Человек!"

Автор Рей Брэдбери. Перевел с английского Юрий Медведев.

Стихотворение может послужить ключом к пониманию религиозных взглядов Брэдбери.

They have not seen the stars,
Not one, not one
Of all the creatures on this world
In all the ages since the sands
First touched the wind,
Not one, not one,
No beast of all the beasts has stood
On meadowland or plain or hill
And known the thrill of looking at those fires.
Our soul admires what they,
Oh, they, have never known.
Five billion years have flown
In turnings of the spheres,
But not once in all those years
Has lion, dog, or bird that sweeps the air
Looked there, oh, look. Looked there.
Ah, God, the stars. Oh, look, there!

It is as if all time had never been,
Nor Universe or Sun or Moon
Or simple morning light.
Those beasts, their tragedy was mute and blind,
And so remains. Our sight?
Yes, ours? to know now what we are.

But think of it, then choose. Now, which?
Born to raw Earth, inhabiting a scene,
And all of it no sooner viewed, erased,
As if these miracles had never been?
Vast circlings of sounding fire and frost,
And all when focused, what? as quickly lost?

Or us, in fragile flesh, with God's new eyes
That lift and comprehend and search the skies?
We watch the seasons drifting in the lunar tide
And know the years, remembering what's died.

Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожайлуста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей всегда бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый джим, среди твоих гостей
Так много всяких и не всяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку,
За все, в чем был и не был виноват.

И так... Зацените:

"Дух! ты, кто в высоте,
Там, где в эфире ясном
Равно по красоте
Ужасное с прекрасным!
Где твердь завершена,
Где грань орбитам звездным,
Откуда плыть должна
Звезда назад по безднам!
Где твой предел святой,
Незримый лишь кометам,
Наказанным судьбой
За грех пред вечным светом,
Несущим пламя в даль,
Луч алый преступленья
И вечную печаль, -
Вовек без промедленья!
Мы знаем: ты - во всем!
Ты - в вечности: мы верим!
Но на челе твоем
И тень - мы чем измерим?
Друзья весны моей
Хранили убежденье,
Что вечности твоей
Мы, в малом, отраженье.
Но все, как ты решил;
Звезда моя далеко.
И путь ей меж светил
Твое казало око.
Здесь мне мечтой взнестись
К тебе, что - путь единый:
В твою святую высь
Или в твои глубины.
Твой рок мне возвещен
Фантазией священной,
Пока не станет он
Открыт для всей вселенной!"

(1924)

Перевод В. Брюсова

-------------------------------------------

Прежняя жизнь предо мной
Предстает, - что и верно, - мечтой;
Уж я не грежу бессонно
О жребии Наполеона,
Не ищу, озираясь окрест,
Судьбы в сочетании звезд.

Но, мой друг, для тебя, на прощанье,
Одно я сберег признанье:
Были и есть существа,
О ком сознаю я едва,
Во сне предо мной прошли ли
Тени неведомой были.
Все ж навек мной утрачен покой, -
Днем ли, - во тьме ль ночной, -
На яву ль, - в бреду ль, - все равно ведь;
Мне душу к скорби готовить!

Стою у бурных вод,
Кругом гроза растет;
Хранит моя рука
Горсть зернышек песка;
Как мало! как спешат
Меж пальцев все назад!

Надежды? нет их, нет!
Блистательно, как свет
Зарниц, погасли вдруг...
Так мне пройти, мой друг!

Столь юным? - О, не верь!
Я - юн, но не теперь.
Все скажут, я - гордец.
Кто скажет так, тот - лжец!
И сердце от стыда
Стучит во мне, когда
Все то, чем я томим,
Клеймят клеймом таким!
Я - стоик? Нет! Тебе
Клянусь: и в злой судьбе
Восторг "страдать" - смешон!
Он - бледен, скуден - он!
Не ученик Зенона -
Я. Нет! - Но - выше стона!

(1924)

Перевод В. Брюсова

-----------------------------------------------------------------

К***

Та роща, где, в мечтах, - чудесней
Эдемских, - птицы без числа:
Твои уста! и все те песни:
Слова, что ты произнесла!

На небе сердца, - горе! горе! -
Нещадно жгуч твой каждый взгляд!
И их огни, как звезды - море,
Мой дух отравленный палят.

Ты, всюду - ты! Куда ни ступишь!
Я в сон спешу, чтоб видеть сны:
О правде, что ничем не купишь,
И о безумствах, что даны!

(1924)

Перевод В. Брюсова

----------------------------------------------------------
Живой ручей! Как ясен ты,
Твой бег лучами вышит,
Твой блеск - эмблема красоты,
Души, открытой тайнам чувств,
Привольной прихоти искусств,
Чем дочь Альберто дышит.
Когда она глядит в тебя,
Дрожишь ты, многоводен,
И, детский лик волной дробя,
Со мной, ручей, ты сходен;
Как ты, вбираю я в себя
Ее черты глубоко,
И я, как ты, дрожу, дробя
Души взыскующее око.

(1924)

Перевод В. Брюсова

--------------------------------------------------

Я не скорблю, что мой земной удел
Земного мало знал самозабвенья,
Что сон любви давнишней отлетел
Перед враждой единого мгновенья.
Скорблю я не о том, что в блеске дня
Меня счастливей нищий и убогий,
Но что жалеешь ты, мой друг, меня,
Идущего пустынною дорогой.

(1901)

Перевод К. Бальмонта

...И ангел Израфель, струны сердца
которого - лютня, и у которого из всех
созданий Бога - сладчайший голос.
Коран

На Небе есть ангел, прекрасный,
И лютня в груди у него.
Всех духов, певучестью ясной,
Нежней Израфель сладкогласный,
И, чарой охвачены властной,
Созвездья напев свой согласный
Смиряют, чтоб слушать его.

Колеблясь в истоме услады,
Пылает любовью Луна;
В подъятии высшем, она
Внимает из мглы и прохлады.
И быстрые медлят Плеяды;
Чтоб слышать тот гимн в Небесах.
Семь Звезд улетающих рады
Сдержать быстролетный размах.

И шепчут созвездья, внимая,
И сонмы влюбленных в него,
Что песня его огневая
Обязана лютне его.
Поет он, на лютне играя,
И струны живые на ней,
И бьется та песня живая
Среди необычных огней.

Но ангелы дышат в лазури,
Где мысли глубоки у всех;
Полна там воздушных утех
Любовь, возращенная бурей;
И взоры лучистые Гурий
Исполнены той красотой,
Что чувствуем мы за звездой.

Итак, навсегда справедливо
Презренье твое, Израфель,
К напевам, лишенным порыва!
Для творчества страсть - колыбель.
Все стройно в тебе и красиво,
Живи, и прими свой венец,
О, лучший, о, мудрый певец!
Восторженность чувств исступленных
Пылающим ритмам под стать.
Под музыку звуков, сплетенных
Из дум Израфеля бессонных,
Под звон этих струн полнозвонных

И звездам отрадно молчать.

Все Небо твое, все блаженство.
Наш мир - мир восторгов и бед,
Расцвет наш есть только расцвет.
И тень твоего совершенства
Для нас ослепительный свет.
Когда Израфелем я был бы,
Когда Израфель был бы мной,
Он песни такой не сложил бы
Безумной - печали земной.
И звуки, смелее, чем эти,
Значительней в звучном завете,
Возникли бы, в пламенном свете,
Над всею небесной страной.

(1901)

Перевод К. Бальмонта